В тупике [= Смеющийся полицейский] (журнальный вариант) - Пер Валё

– Пойдем ко мне. Места у нас хватит. Ты уже достаточно насиделась одна. Моя жена с удовольствием познакомится с тобой.

В машине Оса заплакала.

Дул пронзительный ветер, когда Нурдин вышел из метро на перекрестке Свеавеген и Родмансгатан. Свернув затем на Тегнергатан, он оказался с наветренной стороны и пошел медленней. Метрах в двадцати от угла находился небольшой ресторан.

В помещении было полно молодежи. Гремела музыка, слышались голоса. Нурдин оглянулся вокруг в поисках свободного столика, но его, кажется, не было. Какое-то время он размышлял, снимать ли шляпу и пальто, но наконец решил не рисковать. В Стокгольме никому нельзя доверять, в этом он был убежден.

Нурдин принялся изучать гостей женского пола. Белокурых было много, но ни одна не отвечала описанию Малин.

Здесь преобладала немецкая речь. Около худощавой брюнетки, что походила на шведку, оказалось свободное место. Нурдин расстегнул пальто и сел. Положив шляпу на колени, он подумал, что в своем непромокаемом пальто и охотничьей шляпе не очень отличается от большинства немцев.

Когда наконец ему принесли кофе, он, мешая его, посмотрел на свою соседку. Стараясь говорить на стокгольмском диалекте, чтобы походить на постоянного посетителя, он спросил:

– Ты не знаешь, где сегодня Белокурая Малин?

Брюнетка вытаращила на него глаза. Потом усмехнулась и, обратившись к подруге, сидевшей за соседним столиком, сказала:

– Слышишь, Эва, этот норландец спрашивает о Белокурой Малин. Не знаешь, где она?

Подруга посмотрела на Нурдина, потом крикнула кому-то за дальним столиком:

– Здесь какой-то легавый спрашивает о Белокурой Малин. Где она?

– Не-е-е! – послышалось оттуда.

Нурдин, попивая кофе, размышлял, как они узнали, что он полицейский. Ему было трудно понять стокгольмцев. Когда он выходил из помещения, его остановила официантка, подававшая кофе:

– Я слыхала, что вы ищете Белокурую Малин. Вы в самом деле из полиции?

Нурдин на миг заколебался, затем понуро кивнул головой.

– Если арестуете эту обезьяну, я буду страшно рада, – молвила официантка. – Она, наверное, сейчас в кафе на площади Энгельбрект.

Нурдин поблагодарил и вышел на холод.

Белокурой Малин не оказалось и в указанном кафе. Однако барменша посоветовала заглянуть в ресторан на Кунгсгатан.

Нурдин поплелся дальше ненавистными стокгольмскими улицами.

Но на этот раз он был вознагражден за свой труд.

Движением головы он отослал гардеробщика, который подошел взять у него пальто, остановился в дверях и осмотрел ресторан. И почти сразу заметил ту, которую искал. Ее белые волосы были уложены в высокую искусную прическу. Нурдин не сомневался, что это Белокурая Малин.

Она расположилась с бокалом вина на кушетке возле стены. Рядом сидела женщина немного постарше, черные волосы которой, свисая длинными закрученными прядями на плечи, еще сильнее старили ее.

Нурдин обратился к гардеробщику:

– Вы не знаете имя той белокурой дамы на кушетке?

– Ничего себе дама, – фыркнул тот. – Ее все зовут Малин. Толстая Малин или как-то так.

Нурдин отдал ему пальто и шляпу.

Черноволосая выжидающе посмотрела на него, когда он подошел к их столику.

– Извините, что перебиваю вас, – сказал Нурдин, – но мне хотелось бы поговорить с фрекен Малин.

Белокурая Малин взглянула на него:

– О чем?

– Об одном вашем приятеле, – ответил Нурдин. – Может, пересядем на минуту к отдельному столику, чтобы нам никто не мешал?

Белокурая Малин посмотрела на свою приятельницу, и он поспешил прибавить:

– Конечно, если ваша подруга не возражает.

– Если я мешаю, то пойду сяду около Туре, – обиженно отозвалась черноволосая. – До свидания, Малин.

Она взяла свой бокал и пошла к столику в глубине зала.

Нурдин пододвинул стул и сел. Белокурая Малин презрительно взглянула на него.

– Я ни на кого не доношу. Нурдин вынул из кармана пачку сигарет и предложил ей. Малин взяла одну, и он зажег спичку.

– Речь идет не о доносе, – сказал он. – Несколько недель назад вы приезжали с двумя мужчинами в белом «вольво амазон» в гараж на Клуббаккен, который принадлежит швейцарцу по имени Хорст. Тот, что вел машину, был испанец. Вы помните?

– Да-да, хорошо помню, – ответила Белокурая Малин. – Ну и что? Мы с Ниссе сопровождали Пако. Ниссе показывал ему дорогу в гараж. В конце концов, Пако уже в Испании.

Малин допила бокал и вылила в него остаток вина из графина.

– Можно мне вас чем-нибудь угостить? Может, хотите еще вина? – спросил Нурдин.

Она кивнула головой, и Нурдин подозвал официанта. Он заказал полграфина вина и кружку пива.

– А кто такой Ниссе? – спросил он.

– Фамилия его Ёранссон. Нильс Эрик Ёранссон. А что делает – не знаю. Я не видела его несколько недель.

– Почему? – спросил Нурдин. – Вы же с ним часто встречались?

– Мы не из одной компании. Может, он встретил какую-то другую девушку? Откуда я знаю? Во всяком случае, я давно его не видела.

Официантка принесла вина и пиво для Нурдина. Белокурая Малин сразу налила себе бокал.

– Вы знаете, где он живет? – спросил Нурдин.

– У него, наверное, нет квартиры. Он жил у меня, потом у одного приятеля в Сёдере, но мне кажется, что там его уже нет. А где, я не знаю. А если б и знала, то не уверена, сказала ли. Я никого не выдаю.

Нурдин глотнул пива и ласково посмотрел на белокурую женщину, что сидела напротив него.

– Вам не надо никого выдавать, фрекен… Извините, вас зовут просто Малин, или как-то еще?

– Мое имя Магдалена Русен. Но меня прозвали Белокурая Малин из за моих светлых волос. – Она провела рукой по голове. – А что вам нужно от Ниссе? Он что-то сделал? Я не буду отвечать на ваши вопросы, если не буду знать, что вам нужно.

– Понимаю, фрекен Русен, – сказал Ульф Нурдин. – Можно мне задать еще один вопрос?

Она кивнула.

– Как Ниссе одевался?

Она наморщила лоб и на мгновение задумалась.

– В основном ходил в бежевом костюме, – наконец сказала она. – Ну и, конечно, имел рубашку и туфли, как все мужчины.

– И носил плащ?

– Ну, то был не совсем плащ. Такая тонкая черная тряпка из нейлона, что ли. Ну и что?

Она вопросительно посмотрела на Нурдина.

– Видите, фрекен Русен, есть подозрение, что он умер.

– Умер? Ниссе? Но почему… почему вы говорите, что есть подозрение? Откуда вы знаете, что он умер?

– Дело в том, что в морге лежит один человек, которого мы не можем опознать. Есть основания считать, что это Нильс Эрик Ёранссон.

– С чего бы это он мог умереть? – недоверчиво спросила Белокурая Малин.

– Он был одним из пассажиров того автобуса, о котором вы, наверное, читали. Пули попали в голову, и он сразу умер. Поскольку вы единственная из знакомых Ёранссона, которую нам посчастливилось найти, мы были бы очень благодарны, если бы вы пришли в морг и посмотрели, в самом ли деле это он.

Белокурая Малин испуганно вытаращила глаза на Нурдина:

– Я? В морг? Да ни за что на свете!

В среду, в девять часов утра, Нурдин и Белокурая Малин вышли из такси перед Институтом судебной медицины. Мартин Бек уже минут пятнадцать ждал их, и они вместе зашли в морг.

Обрюзгшее, бледное лицо Белокурой Малин было подкрашено небрежно, а белые волосы не так старательно уложены, как вчера вечером.

Работники морга были предупреждены, и служитель сразу же провел Нурдина и Белокурую Малин в морозильник.

На лицо покойника набросили платок, но так, чтобы были видны волосы. Белокурая Малин схватила Нурдина за руку и прошептала:

– Черт возьми!

– Хорошенько присмотритесь, – сказал Нурдин тихим голосом, – и скажите, узнаете ли его.

Белокурая Малин закрыла рот ладонью и впилась глазами в голое тело.

– А что с его лицом? – спросила она. – Можно посмотреть на него?

– Лучше не смотрите, – сказал Мартин Бек. – Вы и так должны его узнать.

Белокурая Малин кивнула.

– Да. Это Ниссе. Вот тот шрам и… да, это он.

– Спасибо, фрекен Русен, – сказал Мартин Бек. – А теперь приглашаем вас на чашечку кофе.

В управлении полиции Мартин Бек и Ульф Нурдин принялись угощать ее кофе с булочками, а через минуту к ним присоединились Колльберг, Меландер и Рённ.

Белокурая Малин быстро успокоилась – видимо, не только благодаря угощению, но и тому вниманию, которое к ней было проявлено. Она охотно отвечала на вопросы и, уходя, пожала всем руки и сказала:

– Благодарю, я никогда не думала, что лег… что полицейские могут быть такими мировыми парнями.

Когда дверь за ней закрылась, Колльберг сказал:

– Ну, мировые парни, подведем итог?

Итог был такой:

Нильс Эрик Ёранссон.

Возраст: 38 или 39.

С 1965 года или еще раньше без постоянного места работы.

С марта по август 1967 года жил у Магдалены Русен (Белокурой Малин), Стокгольм, Арбетаргатан, 3.

Далее до начала октября жил у Сюне Бьёрка в Седере.

Где жил последние недели перед смертью, неизвестно.